Древние не любили позднюю осень. Греки полагали, что в эти дни открываются врата Аида, кельты отмечали Хеллоуин, в который задабривали всякую нечисть, а в Скандинавии бытовало поверье, что темными осенними ночами по земле бродят неприкаянные одинокие души и ищут, кто их выслушает.
События и праздники ноября заставляют поверить древним. Октябрь закончился днем памяти жертв политических репрессий, потом чередой пошли день Народного единства, судебного пристава, Согласия и примирения, милиции, борьбы с фашизмом и антисемитизмом и день толерантности. За ними последовал съезд «Единой России», на пороге съезд КПРФ.
За всеми этими, казалось бы, разнородными и сумбурными днями, праздниками, выступлениями вождей и лозунгами кроется одна попытка, та же, что видна в «русских маршах», борьбе за права русских в любом Гондурасе и проекте «Имя России». Эта попытка выработать национальную идею, национальные праздники и национальный пантеон. Все это уже начинает напоминать поиски философского камня. Никак не удаётся найти и произнести то заклинание, которое сплотит наш народ и вдохновит его на новые подвиги и свершения. Усложняет эту задачу и то, что падение тоталитаризма не связано в сознании россиян с обретением национальной независимости и те идеологические мантры, которые работают в Прибалтике, странах Восточной Европы или в Грузии на нас не действуют.
Однако все эти попытки обречены на провал еще и потому, что мы никак не решим: а идею, праздники и пантеон какой нации мы, собственно, создаем.
«Основной вопрос русской философии - национальный», - не без иронии заметил в прошлом веке РУССКИЙ философ Густав Шпет. И вот этот-то вопрос наше общество никак не может решить.
В результате День народного единства, задуманный как воспоминание о волеизъявлении всех населяющих Россию XVII века народов, превращается в день победы над поляками и знаменуется «русскими маршами», на которые почему-то рекомендуется реагировать спокойно. Однако, если бы в государственные праздники Эстонии или Армении там бы прошли «эстонские» или «армянские» марши, вряд ли комментарии наших СМИ были бы выдержаны в столь философском ключе.
В день согласия и примирения центр Москвы оказывается оцеплен так, как будто там ждут, по меньшей мере, футбольных фанатов со всей Европы, а день борьбы с фашизмом и антисемитизмом, равно как и день толерантности удостаиваются лишь упоминания в Интернете. Вечером в воскресенье, аккурат под праздник толерантности, сиречь терпимости и широты взглядов, в проекте «Имя России» обсуждалась Екатерина II. «Это как же именем России будет София-Фредерика-Августа?!», - сокрушался патриот Михалков.
Возникает мысль, что этот нерешенный национальный вопрос достался нам от предков. Однако они вовсе не были больны ксенофобией и великорусским шовинизмом в таких масштабах. Увидеть подтверждение этому очень легко, достаточно сходить в Питере в портретную галерею героев войны 1812 года или посмотреть на список лицеистов пушкинского набора.
Волнения начались с конца позапрошлого века, а в прошлом веке, когда СССР стал страной победившего пролетариата, у которого, как известно, нет отечества, национальный вопрос оказался ключевым. В Российской империи вообще графы национальность в паспорте не было, была запись о вероисповедании. Его можно было поменять. В СССР национальность сменить было нельзя, а принадлежность к некоторым национальностям сама по себе была судебным приговором.
С таким багажом говорить о какой-то единой нации трудновато. Попробуйте себе представить, что лидеров «Единой России» зовут, к примеру, Зелимхан Курейшевич и Ежи-Станислав Казимирович. Да у нас по поводу отчества Вениаминовна у матери президента истерика несколько месяцев не стихала.
Правда надо сказать, что идеологи «Единой России» существование этой проблемы осознают и по риторике предсъездовских речей и обсуждения послания Президента это видно. Уже ушел в прошлое тот «русский» проект, который они пытались развивать, а «национальный вопрос» постепенно смягчается и переводится в культурную плоскость. Забыт термин «лица кавказской национальности». Заговорили о едином пространстве русской культуры и о культурно национальных автономиях, о терпимости и мультикультурализме. Удивительно, но сразу сменился тот обсуждения отношений с соседями. Сегодня та жесткая риторика, которая господствовала при обсуждении прибалтийских проблем год-два назад, кажется непредставимой. А многие СМИ уже описывают историю с Бронзовым солдатом как пример манипулирования общественным мнением и нагнетания массовой истерии.
Возникает надежда, что мы в начале того пути, который приведет не к спуску национальной идеи сверху путем насаждения странных праздников, а к постепенному формированию действительно общероссийской системы ценностей, позволяющей, кроме всего прочего, выстроить нормальные, позитивные отношения со своими соседями из бывших союзных республик.
Надо сказать, что такие проблемы заботят не только Россию. И у некоторых получается их решать. Вот, например, что Андре Глюксман, известный французский публицист и социолог, пишет в «Фигаро» о выборах в США: «Если они это могут, неужели не сможем мы? В стране, где пять поколений жили при рабстве, где еще три десятилетия назад существовала сеграция и даже в наши дни присутствует вопиющее этническое и социальное неравенство факт «чернокожего в Белом доме» поражает и позволяет всему миру увидеть свет в конце тоннеля».
© Общество русско-эстонской дружбы