Верцингеториг сказал: Цезарь, ты можешь
взять у нас землю, в которой живём,
но землю, в которую ляжем
у нас отнять невозможно.
Я бросил к ногам твоим меч:
вот я, и вот мой народ.
Я знаю, что будет.
Тех из арвернов, кто был жизни достоин,
нет уже больше в живых,
а с теми кто останется,
я жить не хочу.
Я знаю, я вижу их, принявших новых богов,
забывших родной язык,
вижу, как стыдятся они своих синих глаз,
своих предков и речи гортанной,
вижу их римлянами с грамотой гражданина
за пазухой.
Что ж, пускай, император, в твоём государстве будут
единая вера, единый язык и народ.
Пусть твоим воинам, и торговцам, и черни
будет дорога легка
до Крайней Фулы
и дальше – до Стикса.
Меня замучат на Капитолии,
но ненависть мою и любовь
убить невозможно.
Ненависть не умрёт –
филином в дуплах времён затаится
пророчить погибель тебе
и твоему ненасытному городу,
Цезарь.
Возмездьепридёт неизбежно,
как вызревают дубы
из желудей твоих вожделений.
Твоё государство придёт и упадёт.
На площадях пшеницу посеют,
в форуме будут козы пастись.
Это я и мой убитый народ
поразит тебя
вандальским мечом.
Час настанет, и римская спесь
не примнет и травы на обочине.
Час настанет, и алчный, зажравшийся Рим
лопнет, как клещ
под ногтем пришельцев с востока, с севера, с юга.
Делай как знаешь.
Я знаю, меня ожидают дубина и мечь,
ведь тех из арвернов, кто жизни достоин,
нет уже больше в живых.
Перевёл с эстонского С. Семененко
Яан Каплинский о взаимоотношениях Эстонии и России и о тартуском мирном договоре